Я и Другие

я знаю как на мед садятся мухи,

я знаю смерть, что рыщет все губя,

я знаю книги, истины и слухи,

я знаю все, но только не себя…

                                     Француа Вийон

Режиссер: Феликс Соболев

Страна: СССР

Год выпуска: 1971

Фильм состоит из ряда социально-психологических экспериментов. Наибольшую известность приобрел эксперимент на внушаемость, или конформность,  поставленный с детьми дошкольного возраста. Эксперименты проходят под руководством Валерии Мухиной.

"В ситуация неопределенных, при нехватки информации мы невольно находим то, что ждут от нас другие люди, в зависимости от установки, от слов экспериментатора, мы обнаруживаем черты и качества, которые обычно приписываем преступникам или ученным. Мы видим то что хотим увидеть, 

Психологическая установка- это неосознанная настроенность, готовность что то воспринять определенным образом, а мы считаем - это мое мнение. А если рядом есть мнение других людей, возникают конфликтные ситуации, как решаем мы ее? как поступаем?"

"наше восприятие, наш личный опыт нередко подводит нас. мы понимаем это, и по тому, почти всегда сами того не замечая, сверяем свое восприятие, свое мнение и даже поведение с восприятием, мнением и поведением других, окружающих нас людей. Сверяем, правда не осознанно. Другие люди для нас источник информации."

87613

чувствовать, ощущать Жизнь Сейчас. Любая вещь, в данный момент находящаяся в нашем поле зрения, ценна для нас не сама по себе, а как источник ощущений. Все, что есть  - это настоящий момент. Все, что есть у каждого из нас - это ощущения в данный момент.

10

Человек может пребывать, по крайней мере, в двух состояниях. Он может быть на своем месте и может быть не на своем месте. Быть на своем месте — значит обладать полнотой бытия. А полнота бытия ни в какой коммуникации не нуждается, ни в какой обмен смыслами не вступает. Если бы она вступала в обмен смыслами, то она была бы неполнотой. Не язык, а молчание является адекватной формой полноты существования. Когда человек молчит, он дистанцируется по отношению к социуму, открывая в себе самого себя.

"Fleurs du Mal" 1857

Безумье, скаредность, и алчность, и разврат
И душу нам гнетут, и тело разъедают;
Нас угрызения, как пытка, услаждают,
Как насекомые, и жалят и язвят.

Упорен в нас порок, раскаянье - притворно;
За все сторицею себе воздать спеша,
Опять путем греха, смеясь, скользит душа,
Слезами трусости омыв свой путь позорный.

И Демон Трисмегист, баюкая мечту,
На мягком ложе зла наш разум усыпляет;
Он волю, золото души, испепеляет,
И, как столбы паров, бросает в пустоту;

Сам Дьявол нас влечет сетями преступленья
И, смело шествуя среди зловонной тьмы,
Мы к Аду близимся, но даже в бездне мы
Без дрожи ужаса хватаем наслажденья;

Как грудь, поблекшую от грязных ласк, грызет
В вертепе нищенском иной гуляка праздный,
Мы новых сладостей и новой тайны грязной
Ища, сжимаем плоть, как перезрелый плод;

У нас в мозгу кишит рой демонов безумный.
Как бесконечный клуб змеящихся червей;
Вдохнет ли воздух грудь - уж Смерть клокочет в ней
Вливаясь в легкие струей незримо-шумной.

До сей поры кинжал, огонь и горький яд
Еще не вывели багрового узора;
Как по канве, по дням бессилья и позора,
Наш дух растлением до сей поры объят!

Средь чудищ лающих, рыкающих, свистящих
Средь обезьян, пантер, голодных псов и змей,
Средь хищных коршунов, в зверинце всех страстей
Одно ужасней всех: в нем жестов нет грозящих

Нет криков яростных, но странно слиты в нем
Все исступления, безумства, искушенья;
Оно весь мир отдаст, смеясь, на разрушенье.
Оно поглотит мир одним своим зевком!

То - Скука! - облаком своей houka* одета
Она, тоскуя, ждет, чтоб эшафот возник.
Скажи, читатель-лжец, мой брат и мой двойник
Ты знал чудовище утонченное это?!

----------
* X у к а (гука) (фр.) - восточная трубка рода для курения
опиума. - Прим. ред.

                                           Шарль Бодлер

Выигрыш. Хулио Кортасар

– И что же вы наблюдаете?
– Ничего особенного, Габриэль. Просто вы словно кружите на месте и никак не находите того, что ищете. Надеюсь, это не оторвавшаяся от рубашки пуговица.
– Но и не дао, дорогая Клаудиа. Во всяком случае, нечто весьма скромное и весьма эгоистичное: счастье, которое как можно меньше вредило бы окружающим, а это дается нелегко, и которое мне не пришлось бы ни покупать, ни приобретать ценой своей свободы. Как видите, не очень-то это просто.

Когда я вырасту и стану великаном, Я всем разбитые коленки излечу, И всех ребят из нашего подъезда Я через крыши прыгать научу.

*** 

Я хочу, чтобы время бежало

Словно быстрые-быстрые лыжи

Проживу я тогда очень мало,

Но зато очень много увижу.

Меня везут как горные спирали

Дороги жизни бесконечно ввысь,

Я не хочу, чтоб люди повторяли:

«Потише лезь, смотри, не оступись».

Фильм "когда я вырасту и стану великаном" 1978го года с маленьким Михаилом Ефремовым в роли Копейкина на мой взгляд гениальное советское кино, которое, просто не может не понравится любому зрителю)

Алла Назимова

1893

Смотрю на море жадными очами,
 К земле прикованный, на берегу…
 Стою над пропастью — над небесами,
— И улететь к лазури не могу.

 Не ведаю, восстать или покориться,
 Нет смелости ни умереть, ни жить…
 Мне близок Бог — но не могу молиться,
 Хочу любви — и не могу любить.

 Я к солнцу, к солнцу руки простираю
 И вижу полог бледных облаков…
 Мне кажется, что истину я знаю —
 И только для нее не знаю слов.

 Зинаида Гиппиус

Шарь Бодлер "Прохожей"

Я встретил женщину. Средь уличного гула В глубоком трауре, прекрасна и бледна, Придерживая трен, как статуя стройна - Само изящество, - она в толпе мелькнула. Я вздрогнул и застыл, увидев скорбный рот, Таящий бурю взор и гордую небрежность, Предчувствуя в ней всё: и женственность, и нежность, И наслаждение, которое убьёт. Внезапный взблеск - и ночь... Виденье Красоты, Твои глаза на миг мне призрак жизни дали. Увижу ль где-нибудь я вновь твои черты? Здесь или только там, в потусторонней дали? Не знала ты, кто я, не ведаю, кто ты, Но я б тебя любил - мы оба это знали.

Иосиф Бродский

Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером подышать свежим воздухом, веющим с океана. Закат догорал в партере китайским веером, и туча клубилась, как крышка концертного фортепьяно. Четверть века назад ты питала пристрастье к люля и к финикам, рисовала тушью в блокноте, немножко пела, развлекалась со мной; но потом сошлась с инженером-химиком и, судя по письмам, чудовищно поглупела. Теперь тебя видят в церквях в провинции и в метрополии на панихидах по общим друзьям, идущих теперь сплошною чередой; и я рад, что на свете есть расстоянья более немыслимые, чем между тобой и мною. Не пойми меня дурно. С твоим голосом, телом, именем ничего уже больше не связано; никто их не уничтожил, но забыть одну жизнь — человеку нужна, как минимум, еще одна жизнь. И я эту долю прожил. Повезло и тебе: где еще, кроме разве что фотографии, ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела, глумлива? Ибо время, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии. Я курю в темноте и вдыхаю гнилье отлива.